Пригнувшись, она увернулась от острия косы и, схватив подвернувшийся кий, вонзила его, как кол, в грудь вампира в тот самый момент, когда он сверху обрушился на нее. Основание кия уперлось в пол, и парень как бы повис над стоявшей на коленях девушкой. Затем он с грохотом рухнул на спину и тут же попытался косой срезать ее ноги, но лезвие лишь скользнуло по доскам пола. Натали вскочила и бросилась к лестнице, когда тень в армейской куртке позади нее уже поднималась на ноги.

Она швырнула еще один подвернувшийся под руку кий, по звуку поняла, что попала, и, не оглядываясь, понеслась вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Позади слышались тяжелые шаги.

Вылетев в коридор, Натали столкнулась с Карой у дверей кухни, но не остановилась.

– Ты куда? – окликнула ее та.

– Беги!

Кара нерешительно топталась в дверном проеме кухни, пока лезвие косы не вонзилось ей точно между глаз. Красивая девушка упала без единого звука, ударившись головой об основание плиты.

Натали выбежала через черный ход, скатилась с крыльца на замерзшую землю и успела вскочить прежде, чем дверь распахнулась снова.

Она мчалась, рассекая холодный ночной воздух, по заваленному мусором пустырю за Общинным домом, ныряла в темные переулки, сворачивала во дворы. Шаги за ее спиной становились все тяжелее и громче. Она слышала позади свистящее дыхание, звон косы о лед, но все бежала и бежала, опустив голову, не разбирая дороги.

Глава 27

Тони Хэрод лишь частично понимал, о чем говорили Колбен и Кеплер, когда в воскресенье вечером они везли его обратно в отель «Каштановые холмы». Он сидел, откинувшись на заднем сиденье машины, прижимая к голове пакет со льдом. Сознание его то фокусировалось, то снова расплывалось вместе с приливами боли, которая пульсировала и перетекала из головы в шею. Он плохо понимал, откуда взялся Джозеф Кеплер и что он здесь делал.

– Чертовски глупо, если вас интересует мое мнение,– сказал Кеплер.

– Да,– отозвался Колбен,– только не рассказывайте мне, что вам это не понравилось. Вы видели выражения лиц пассажиров, когда водитель начал выжимать газ? – Колбен разразился каким-то детским смехом.

– Теперь вам придется объясняться за три трупа, пятерых искалеченных и разбитый автобус.

– Этим занимается Хейнс,– ответил Колбен.– Волноваться не о чем. Мы прикрыты со всех сторон.

– Не думаю, что Баренту это понравится, когда он узнает.

– Пошел этот Барент…

Хэрод застонал и открыл глаза. Кругом было темно, на улицах – ни души. Каждый раз, когда машина подпрыгивала на выщербленной мостовой или на трамвайных рельсах, его пронзала острая боль в затылке. Он попробовал что-нибудь сказать, но собственный язык показался ему слишком толстым и неповоротливым, чтобы им можно было шевелить. Он снова закрыл глаза.

– …Важно удерживать их в безопасной зоне,– говорил Колбен.

– А если бы нас здесь не было в качестве запасного варианта?

– Но мы ведь здесь. Неужели вы думаете, что я положусь в чем-нибудь основательном на этого идиота на заднем сиденье?

Хэрод сидел с закрытыми глазами и гадал, о ком идет речь.

– Вы уверены, что тех двоих использует старик? – снова раздался голос Кеплера.

– Вилли Борден? – переспросил Колбен.– Нет, зато мы не сомневаемся, что его орудием является еврей. И мы знаем наверняка, что те двое были связаны с евреем. По мнению Барента, он замышляет нечто большее, чем урок, преподанный Траску.

– А зачем Бордену понадобился Траск?

– Старичок Ниман послал своих слесарей в Германию, чтобы покончить с Борденом,– со смешком ответил Колбен.– Посланцы завершили свои дни в полиэтиленовых мешках, а что случилось с Траском, вы знаете.

– Но зачем Борден явился сюда? Чтобы разделаться со старухой?

– Кто его знает. Эти старые пердуны непредсказуемы, как тараканы.

– Вам известно, где он находится?

– Неужели вы думаете, мы стали бы тут ковыряться, если бы нам было это известно? Барент считает, что эта шлюха Фуллер – наша лучшая приманка, но мне уже осточертела эта выжидательная позиция. Приходится прикладывать недюжинные усилия, чтобы не подпускать близко местных легавых и представителей власти.

– Особенно когда вы используете муниципальные автобусы таким оригинальным образом,– съехидничал Кеплер.

– Это точно,– откликнулся Колбен, и оба рассмеялись.

Мария Чен застыла в изумлении, когда Колбен и еще один неизвестный ей мужчина втащили в гостиную номера Тони Хэрода.

– Твой шеф откусил сегодня слишком большой кусок и не смог его проглотить,– заметил Колбен, отпуская руку Хэрода и позволяя тому рухнуть на диван.

Тони попробовал подняться, но голова так закружились, что он снова упал на подушки.

– Что случилось? – спросила Мария Чен.

– Некий ревнивый малыш застукал Тони в спальне у дамы,– рассмеялся Колбен.

– Врач в штабе операции уже осмотрел его,– сообщил второй, который немного походил на Чарлтона Хестона.– Он считает, что возможно небольшое сотрясение мозга, но не более.

– Ну, нам пора,– проревел Колбен.– После того как твой мистер Хэрод провалил свою часть операции, все в этом поганом городе, того и гляди, взлетит на воздух. Проследи, чтобы в десять утра он был в главном трейлере.– Колбен погрозил девушке пальцем.– Поняла?

Мария Чен молча смотрела на него, ни единый мускул не дрогнул на ее лице. Колбен удовлетворенно крякнул, и оба вышли из номера.

Хэрод помнил лишь отдельные фрагменты того вечера: свою безудержную рвоту в маленькой кафельной ванной, нежные руки Марии Чен, снимающей с него одежду, прохладное прикосновение простыней к коже. Всю ночь она меняла у него на лбу влажные полотенца. Раз, проснувшись, он обнаружил ее рядом в постели, белое нижнее белье подчеркивало смуглость ее кожи. Он протянул к ней руку, снова ощутил головокружение и закрыл глаза.

Хэрод проснулся в семь утра в состоянии самого страшного похмелья, которое когда-либо переживал. Он ощупал постель и, не найдя Марии Чен, со стоном сел, стараясь припомнить, в каком из борделей находится, пока у него в голове не всплыло все происшедшее.

– О господи,– снова застонал он.

Ему потребовалось около часа, чтобы принять душ и побриться. Он ни на минуту не сомневался, что от любого резкого движения его голова скатится с плеч, и ему совершенно не улыбалось ползать потом в темноте на четвереньках и искать ее.

Мария Чен вошла в тот момент, когда Хэрод, шаркая ногами, направился в своем оранжевом халате в гостиную.

– Доброе утро,– промолвила она.

– К черту!

– Сегодня прекрасное утро.

– Имел я его!

– Я принесла завтрак из кофейни. Почему бы нам не съесть что-нибудь?

– Почему бы тебе не заткнуться?

Мария Чен улыбнулась, порылась в сумочке и достала «браунинг».

– Послушай, Тони, я снова предлагаю тебе позавтракать вместе. Если я услышу от тебя еще одну непристойность или увижу какой-либо намек на мрачную угрюмость, я разряжу всю обойму в этот холодильник. Не думаю, что произведенный грохот будет полезен шаткому состоянию твоего здоровья.

– Ты не посмеешь! – Хэрод выпучил глаза. Мария Чен сняла предохранитель, прицелилась в холодильник и отвернулась, прикрыв веки.

– Стой! – воскликнул Хэрод.

– Так ты будешь завтракать со мной?

Тони принялся растирать виски обеими руками.

– Сочту за счастье,– наконец процедил он.

Мария принесла четыре чашки с герметичными крышками, и, когда они покончили с яичницей и ветчиной, каждый из них смог выпить по две порции кофе.

– Я бы заплатил десять тысяч долларов, чтобы узнать, кто меня так отделал,– произнес Хэрод.

Мария Чен протянула ему чековую книжку и ручку, которой он пользовался для подписания контрактов.

– Его зовут Бобби Джо Джентри. Он шериф из Чарлстона. Барент считает, что он приехал сюда за девушкой, которая ищет Мелани Фуллер, и все они каким-то образом связаны с Вилли.